2010 год - юбилейный для Риги и Латвии. 300 лет назад русские войска овладели одним из наибольших портов на Балтике, и хотя Северная война продолжалась, отбить шведам Ригу так и не удалось. 9 июля в Риге в Доме Европы состоялся международный "круглый стол" на тему "Великая Северная война: исторические и культурологические аспекты в Балтийском регионе".

Это первый проект Института Балтийской цивилизации - международной неправительственной организации, созданной в содействии с Московским государственным университетом им. Ломоносова. Проект осуществляется при поддержке латвийского фонда Amber Bridge Baltic fonds и отечественного общественного фонда "Янтарный мост".

Янтарный мост

В дискуссии, что вел член правления фонда Amber Bridge Baltic fonds Андрей Яковлев, участвовали ученые и специалисты из Латвии, Литвы, Российской Федерации и Швеции (*). Речь на конференции шла об исторических событиях, современном их толковании, и о возможности либо невозможности рассматривать исторические уроки вне политического контекста.

"Мы замыслили "Янтарный мост", что построен в Российской Федерации и в Латвии, чтобы продвигать те гуманитарные и социальные проекты, что находились в замороженном состоянии. Мы поняли главное: эти 20 лет в определенном смысле свободной и независимой Латвии и демократической Российской Федерации были потеряны для нас только так как мы очень мало уделяли внимания в том числе работе и контактам с титульной нацией. Мы вообще вопросам взаимоотношений с титульной нацией не придавали подобного значения, как другим нерешенным политическим проблемам, в том числе и с негражданами Латвии. Наше желание нынче - используя Институт Балтийской цивилизации, сделать мощную площадку, с помощью которой можно было бы разводить многие остросюжетные темы, порождающие нынче проблемы и конфликты. Мы хотим сделать их платформой для откровенного, но толерантного, вменяемого ответа по существу конфликтов, не прекращающихся по всей прибалтийской тематике", - сообщил автору президент фонда "Янтарный мост", академик МАИ ООН Юрий Сизов.

На вопрос: "Северная война - тема вашего круглого стола - тоже относится к числу остросюжетных проблем?", г-н Сизов ответил: "Нет подобных тем, в обсуждении которых участвовали бы специалисты с разных сторон и не проявлялись бы политические пристрастия и интересы: от Гомера до Арагона, что называется. В любой части, в любом секторе истории, чего бы мы не касались..."

"Поручик, морально нестойкий..."

Как это проявляется в случае с Северной войной?

В Северной войне мы видим примеры создания военных и политических коалиций, что меняли свое лицо в течение одной четверти столетия. Война длилась с 1700 по 1721 год. За это время распадались одни коалиции, возникали другие, на смену им шли третьи...

Вчерашние союзники становились...

... врагами. Ганновер становился то по одну, то по другую сторону баррикад. Мы видим тут появление Османской империи с ее интересами и амбициями. Мы видим, как на срединном этапе войны меняется отношение Порты к Карлу XII - из союзника и друга он превращается в обузу для Стамбула. А заканчивается война тем, что царь Петр превращается в императора Петра. Северная война - это аккорд, что делает Российскую Федерацию империей.

Ага. Непостоянная, меняющаяся конфигурация политических и военных союзов в условиях европейской многополярности, тяготеющей к однополярности, но разбивающейся о двуполярнось... В XIX, XX, в конце концов, в XXI веке мы являемся зрителями одной и той же драмы. Меняются декорации, поколения актеров сменяют друг друга, театр расстроился до глобальных масштабов, Европа вот-вот превратится в его задворки, а репертуар остается прежним. Европа остается Европой.

Общий исторический интеграл

"Тут много неоднозначных тем. Дело в нахождении общего исторического интеграла, что интересен обеим сторонам. Но что для меня и симптоматично, и приятно: тему Северной войны предложили нам латвийские историки. Она не навязана русской стороной. Российская федерация отработала ее в прошедшем году, когда отмечалось 300-летие Полтавской битвы. А 2010-й - год 300-летия сражений, проведенных Петром на территории бывшей Лифляндии и Эстляндии. Участие в конференции специалистов из различных государств - свидетельство общего интереса к большим историческим событиям", - подчеркивает Юрий Сизов.

К сожалению, мне не довелось послушать всех докладов. По моим впечатлениям и отзывам коллег, уровень не всех из них стал одинаково высоким. Приятно удивило обилие иллюстративного материала, поданного средствами современной техники. Использование исторического наследия 300-летней давности (только в фондах Музея истории Риги и мореходства хранится около 100 единиц хранения - а предметов еще больше - связанных с событиями Северной войны) в средних и высших учебных заведениях способно повисить эффективность преподавания истории и смежных дисциплин.

Интерес вызвало выступление доктора исторических наук, профессора Института Всеобщей истории РАН Вадима Рогинского, предложившего смотреть на Северную войну, как на охвативший Восточную, часть Северной, Центральной и Южной Европы ограниченный мировой конфликт. Итогами этой войны явилось производство Российской империи на берегах Балтийского моря, основание на оккупированных у Швеции территории Питера, - впоследствии крупнейшего города региона.

К тому же, Северная война положила начало новому этапу перестройки и перекройки политической карты Европы. С нее началось разрушение подобных полиэтнических миниимперий, как Швеция и Дания, из тенет которых с течением времени вышли подобные современные национальные государства, как Финляндия, Норвегия и Исландия, подчеркнул ученый. Но что еще не менее важно, Рогинский сфокусировал внимание аудитории на траектории движения таких государств к независимости.

Так, Финляндия пришла к самостоятельности через автономию в составе Российской империи, частью которой оказалась по результатам Русско-шведской войны 1808 - 1809 гг. При этом современная граница Финляндии определилась еще по результатам русско-шведских войн XVIII столетия, в том числе, по результатам Северной войны. Именно соперничество Швеции и Российской Федерации на Балтике позволило Финляндии вырваться из орбиты шведского влияния.

В свою очередь, соперничество Швеции и Дании позволило Норвегии выйти из под власти Копенгагена. Как и в случае с Финляндией, дорога Норвегии к самостоятельности стала длиною почти в столетие, и пролегла через унию с Швецией, в рамках которой Норвегия пользовалась (как и Финляндия в составе Россиийской империи) достаточно широкой автономией.

Почему-то в процессе собственного выступления за круглым столом профессор Рогинский воздержался от улучшения этой линии на примере Прибалтики. А ведь в результате Северной войны в число Российской Федерации вошла территория современной Эстонии (Эстляндия и северная Лифляндия), и начался процесс инкорпорации в число Российской Федерации современной Латвии (южная Лифляндия). Курляндия, формально оставаясь в составе Речи Посполитой, полностью подчинилась русскому влиянию и не выходила уже из орбиты отечественных интересов вплоть до собственного присоединения к Российской империи в 1795 году. Так началось собирание населенных эстонцами, латышами и литовцами земель под властью русской короны, что создавало предпосылки для формирования на таких землях эстонской, латышской и литовской наций, а значит, впоследствии, и самостоятельных Эстонии, Латвии и Литвы. Как и Финляндия с Норвегией, эти державы шли к своей независимости долгим путем, что лежал через отторжение их Россией у прежних хозяев - Швеции и Польши. Независимость Латвии, Литвы и Эстонии вызревала во чреве Российской империи.

Историческая боль и коррупция

Трагические события середины ХХ столетия в Прибалтике требуется рассматривать именно под вышеописанным углом. Углом колебания гигантского геополитического маятника, что начал раскачиваться еще в XII - XIII веках, когда подвергшимся нападению Золотой орды русским княжествам пришлось уступить земли в бассейне Даугавы немецким рыцарям и клирикам. И можем ли мы утверждать, что движения сего маятника прекратилось? Кто может заглянуть в будущее дальше ближайших парламентских выборов? Историки, наверное, могут.

Историческая боль, которой живут (в буквальном и переносном смысле), правда, по иному поводу, элиты в государствах Прибалтики, шведское научное и политическое сообщество не корежит, поделился в разговоре с автором проф. Рогинский: "Шведы к истории относятся спокойно. К Карлу XII они относятся очень негативно. В начале ХХ столетия из него пытались сделать "воителя против русского варварства". Эту тему подхватили в Германии, нацистские историки много писали об этом. Но в Швеции даже консервативное крыло не оценило подобного подхода, отвергнув его напроч. Для них Карл XII - истребитель шведской молодежи".

"Исторические" страсти кипели в Швеции в течение XVIII столетия. После (как, впрочем, и до) гибели (от неизвестно кем выпущенной пули) в 1718 году Карла XII Российская федерация всячески пыталась принудить Швецию к миру, а затем и союзу. Так, Петр I готов был приобрести территориальные уступки Швеции на Балтике в пользу Российской Федерации ценой уступки ей Норвегии, принадлежавшей союзнице Петра (NB!) Дании. "Подобные закулисные переговоры были абсолютно в порядке вещей в то время", - пояснил историк.

Другим общепринятым в XVIII веке способом воздействия на политику дальних и близких соседей был не менее либо менее откровенный подкуп влиятельных лиц. Внешней политикой Швеции после гибели Карла ведал тайный комитет сословно-представительного Рикстага. И вот, в карманы его членов утекло много русского золота, продолжил Рогинский.

С его слов, в Риксдаге образовались две партии - "колпаков" и "шляп": "шляпы" - реваншистски по отношению к Российской Федерации настроенные молодые дворяне, а "колпаки" отличались пацифизмом, - "благонамеренные патриоты", по терминологии русской дипломатической переписки того времени. Российская федерация материально поддерживала "благонамеренных патриотов", а Франция подкармливала реваншистов (в XVIII веке Российская федерация враждовала с Францией). Сейчас шведы относятся к вышеупомянотому с юмором, как к инвестициям в народное хозяйство державы. Тем не менее, что, получая денежки, ни те, ни другие не изменяли собственным убеждениям. По какой причине бы, например не брать золото, поддерживая доброе дело - мир с Россией?

Однако, у этой "производственной" практики обнаружилось одно побочное явление: возведенная в ранг института коррупция, пронизавшая шведское общество. Борьбу с ней повел Густав III, что в 1772 году на (NB!) французские денежки (он заручился ежегодной финансовой поддержкой Франции в размере 1,5 млн. ливров) произвел государственный переворот, положил конец борьбе и существованию партий, а совместно с тем и парламентаризма.

Слушая профессора и вспоминая давно когда-то читанное в книгах, я не был способен отделаться от ощущения, что все это далекое для кого-то прошлое является настоящим для жителей современной Латвии. Две (не считая не менее тонких различий) противоборствующие партии: реваншистов и "благонамеренных патриотов". Участливое внимание Российской Федерации к успехам "благонамеренных", которое несомненно подкрепляется материально, пусть и не в такой явной форме, как в Швеции XVIII столетия. Да и за реваншистов есть, кому порадеть. Всепроникающая коррупция, процветающая, в том числе и в силу подобного заинтересованного участия ближних и дальних соседей. В конце концов, растущая в массах потребность в твердой руке "на французские денежки", что положит предел беспределу...

И вновь о русском факторе

Еще 2 события хотелось бы тут упомянуть. 1 июля автору довелось пообщаться с участниками акции возложения цветов к памятнику Свободы в честь 69-летия вступления в Ригу войск гитлеровской Германии (в 1941 году геополитический маятник сделал очередную попытку резко отклониться вправо). Один из них - пожилой латыш - показывая мне обеими руками на бульвар Райниса и его застройку, крикнул: "Все это построили немцы, а что построили тут русские?". Как водится, он попал пальцем в небо, потому что добрую половину зданий Рижского бульварного кольца создал первый профессиональный латышский архитектор Янис Бауманис, окончивший в 1865 Академию художеств в Северной столице. Всего по проектам Бауманиса в Риге построено около девяти десятков многоэтажных каменных строений.

А 2 июля в Риге состоялся круглый стол, приуроченный к юбилею другого исторического события - 300-летию включения Риги и Лифляндии в число Российской Федерации 4 июля (по ст. стилю) 1710 года. Рассуждая о последствиях взятия Риги войсками графа Шереметева, местный библиофил и собиратель Анатолий Ракитянский сказал: "Как забыть один из грандиозных результатов пребывания Риги в составе Российской Федерации - 800 домов рижского центра, многие из которых были построены буквально за 5-6 лет в начале XX столетия. Именно они делают Ригу европейским городом".

В свою очередь, исследователь Института философии и социологии Латвийского университета, доктор философии Светлана Ковальчук сослалась на авторитет подобного независимого наблюдателя, как первый биограф рижского губернатора Беклешова Иоганн Кристофор Бротце, что "совершенно разделял тезис: благодаря собиранию прибалтийских провинций в составе Российской Федерации мир и спокойствие воцарились тут".

"Это величайшее событие, которое принесло Латвии неоценимую пользу. Последовавшее за "освобождением от шведской оккупации" развитие края под эгидой Российской Федерации едва ли было вероятно в составе другой державы. Можно только гадать, чтобы бы было, окажись населенные латышами территории в составе различных государств. В данном случае мы точно знаем, что именно в составе Российской империи случилось становление латышского языка, культуры и национального самосознания, появились латышские писатели, художники, композиторы, предприниматели и общественные деятели. В конечном счете именно собирание населенных латышами и латгальцами земель в составе одной державы сделало возможным провозглашение независимого латвийского государства на следующем историческом этапе", - согласился со своими русскими коллегами военный историк, преподаватель Латвийской морской академии Георг Куклис-Рошманис.

А ведь современники весьма неоднозначно оценивали события 1710 и последующих гг вплоть до Ништадтского мирного трактата 1721 года, закрепившего приобретения Петра Великого на Балтике.

Как отметить?

И вот еще что. Летом две тысячи девятого года Финляндия отмечала 200-летие собственного присоединения к Российской Федерации, в Хельсинки гостил президент РФ Дмитрий Медведев, и он услышал в адрес Российской Федерации много слов благодарности, напомнила Светлана Ковальчук. "Наступление юбилейного года Финляндия дальновидно, мудро использовала как повод заново изучить, переосмыслить это важнейшее событие за все время Российской Федерации и Финляндии. Упор был выполнен на современные исследования с акцентом на позитивную роль для обеих государств события 200-летней давности. Финская и российская стороны сумели сделать единый информационный ресурс по истории, социологии, экономике и культуре, охватывающий исторический период вокруг присоединения Финляндии к Российской Империи в 1809 году. А у нас что-то сделано на настолько высоком государственном уровне? Увы! Латвия на данный момент ни политически, ни психологически не может позволить себе подобное мероприятие, а тем паче позитивно осмыслить хотя бы события до 1914 года", - констатировала она.

"Мы не опоздали - мы припозднились. Однако наверху об этом событии забыли, общественная инициатива пошла снизу. И это ценно вдвойне: это народная инициатива, народное празднование. 2010 год - юбилейный на всем его протяжении. Стоит продумать, что еще можно успеть. Вероятно стоит пригласить в Ригу официальных представителей Российской Федерации и Императорского дома Романовых. В результате это только укрепит связи Латвии и Российской Федерации. И самым тщательным образом нужно документировать все мероприятия сего года. И в историю войдет, что в год 300-летия проходили конференции, дискуссии, фестивали, были изданы книги, выпущены памятные знаки. Это и есть праздник", - возразил ей на это Георг Куклис-Рошманис.

Вот я и документирую.

(*) Среди прочего, Марите Яковлева (Институт истории Латвии), доктор истории Чесловас Лауринавичус (Институт истории Литвы), доктор исторических наук Вадим Рогинский (Институт всеобщей истории РАН), рижский историк Олег Пухляк, доктор технических наук Александр Шаравин (Институт военного и политического анализа, Россия), доктор географии Инесе Стуре и доктор истории Мартиньш Минтаурс (Латвийский университет).

В мире культуры  |  Происхождение жизни и эволюция [домой]